Пьеса вишневый сад читать краткое содержание. «Вишнёвый сад

Комедия в четырех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Раневская Любовь Андреевна, помещица.
Аня, ее дочь, 17 лет.
Варя, ее приемная дочь, 24 лет.
Гаев Леонид Андреевич, брат Раневской.
Лопахин Ермолай Алексеевич, купец.
Трофимов Петр Сергеевич, студент.
Симеонов-Пищик Борис Борисович, помещик.
Шарлотта Ивановна, гувернантка.
Епиходов Семен Пантелеевич, конторщик.
Дуняша, горничная.
Фирс, лакей, старик 87 лет.
Яша, молодой лакей.
Прохожий.
Начальник станции.
Почтовый чиновник.
Гости, прислуга.

Действие происходит в имении Л. А. Раневской.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты. Входят Дуняша со свечой и Лопахин с книгой в руке.

Л о п а х и н. Пришел поезд, слава Богу. Который час?

Д у н я ш а. Скоро два. (Тушит свечу.) Уже светло.

Л о п а х и н. На сколько же это опоздал поезд? Часа на два по крайней мере. (Зевает и потягивается.) Я-то хорош, какого дурака свалял! Нарочно приехал сюда, чтобы на станции встретить, и вдруг проспал... Сидя уснул. Досада... Хоть бы ты меня разбудила.

Д у н я ш а. Я думала, что вы уехали. (Прислушивается.) Вот, кажется, уже едут.

Л о п а х и н (прислушивается). Нет... Багаж получить, то да се...
Пауза.
Любовь Андреевна прожила за границей пять лет, не знаю, какая она теперь стала... Хороший она человек. Легкий, простой человек. Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати, отец мой покойный - он тогда здесь на деревне в лавке торговал - ударил меня по лицу кулаком, кровь пошла из носу... Мы тогда вместе пришли зачем-то во двор, и он выпивши был. Любовь Андреевна, как сейчас помню, еще молоденькая, такая худенькая, подвела меня к рукомойнику, вот в этой самой комнате, в детской. «Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет...»
Пауза.
Мужичок... Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, желтых башмаках. Со свиным рылом в калашный ряд... Только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком... (Перелистывает книгу.) Читал вот книгу и ничего не понял. Читал и заснул.

Д у н я ш а. А собаки всю ночь не спали, чуют, что хозяева едут.

Л о п а х и н. Что ты, Дуняша, такая...

Д у н я ш а. Руки трясутся. Я в обморок упаду.

Л о п а х и н. Очень уж ты нежная, Дуняша. И одеваешься как барышня, и прическа тоже. Так нельзя. Надо себя помнить.

Входит Епиходов с букетом; он в пиджаке и в ярко вычищенных сапогах, которые сильно скрипят; войдя, он роняет букет.

Е п и х о д о в (поднимает букет). Вот садовник прислал, говорит, в столовой поставить. (Отдает Дуняше букет.)

Л о п а х и н. И квасу мне принесешь.

Д у н я ш а. Слушаю. (Уходит.)

Е п и х о д о в. Сейчас утренник, мороз в три градуса, а вишня вся в цвету. Не могу одобрить нашего климата. (Вздыхает.) Не могу. Наш климат не может способствовать в самый раз. Вот, Ермолай Алексеич, позвольте вам присовокупить, купил я себе третьего дня сапоги, а они, смею вас уверить, скрипят так, что нет никакой возможности. Чем бы смазать?

Л о п а х и н. Отстань. Надоел.

Е п и х о д о в. Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье. И я не ропщу, привык и даже улыбаюсь.

Дуняша входит, подает Лопахину квас.

Я пойду. (Натыкается на стул, который падает.) Вот... (Как бы торжествуя.) Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим... Это просто даже замечательно! (Уходит.)

Д у н я ш а. А мне, Ермолай Алексеич, признаться, Епиходов предложение сделал.

Л о п а х и н. А!

Д у н я ш а. Не знаю уж как...Человек он смирный, а только иной раз как начнет говорить, ничего не поймешь. И хорошо, и чувствительно, только непонятно. Мне он как будто и нравится. Он меня любит безумно. Человек он несчастливый, каждый день что-нибудь. Его так и дразнят у нас: двадцать два несчастья...

Л о п а х и н (прислушивается). Вот, кажется, едут...

Д у н я ш а. Едут! Что ж это со мной... похолодела вся.

Л о п а х и н.. Едут в самом деле. Пойдем встречать. Узнает ли она меня? Пять лет не видались.

Д у н я ш а (в волнении). Я сейчас упаду... Ах, упаду!

Слышно, как к дому подъезжают два экипажа. Лопахин и Дуняша быстро уходят. Сцена пуста. В соседних комнатах начинается шум. Через сцену, опираясь на палочку, торопливо проходит Фирс, ездивший встречать Любовь Андреевну; он в старинной ливрее и в высокой шляпе; что-то говорит сам с собой, но нельзя разобрать ни одного слова. Шум за сценой все усиливается. Голос: «Вот пройдемте здесь...» Любовь Андреевна, Аня и Шарлотта Ивановна с собачкой на цепочке, одеты по-дорожному, Варя в пальто и платке, Гаев, Семеонов-Пищик, Лопахин, Дуняша с узлом и зонтиком, прислуга с вещами - все идут через комнату.

А н я. Пройдемте здесь. Ты, мама, помнишь, какая это комната?

Л ю б о в ь А н д р е е в н а (радостно, сквозь слезы). Детская!

В а р я. Как холодно, у меня руки закоченели. (Любови Андреевне.) Ваши комнаты, белая и фиолетовая, такими же и остались, мамочка.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Детская, милая моя, прекрасная комната... Я тут спала, когда была маленькой... (Плачет.) И теперь я как маленькая... (Целует брата, Варю, потом опять брата.) А Варя по-прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала... (Целует Дуняшу.)

Г а е в. Поезд опоздал на два часа. Каково? Каковы порядки?

Ш а р л о т т а (Пищику). Моя собака и орехи кушает.

П и щ и к (удивленно). Вы подумайте!

Уходят все, кроме Ани и Дуняши.

Д у н я ш а. Заждались мы... (Снимает с Ани пальто, шляпу.)

А н я. Я не спала в дороге четыре ночи... теперь озябла очень.

Д у н я ш а. Вы уехали в великом посту, тогда был снег, был мороз, а теперь? Милая моя! (Смеется, целует ее.) Заждалась вас, радость моя, светик... Я скажу вам сейчас, одной минутки не могу утерпеть...

А н я (вяло). Опять что-нибудь...

Д у н я ш а. Конторщик Епиходов после Святой мне предложение сделал.

А н я. Ты все об одном... (Поправляя волосы.) Я растеряла все шпильки... (Она очень утомлена, даже пошатывается.)

Д у н я ш а. Уж я не знаю, что и думать. Он меня любит, так любит!

Аня (глядит в свою дверь, нежно). Моя комната, мои окна, как будто я не уезжала. Я дома! Завтра утром встану, побегу в сад... О, если бы я могла уснуть! Я не спала всю дорогу, томило меня беспокойство.

А н я. Выехала я на Страстной неделе, тогда было холодно. Шарлотта всю дорогу говорит, представляет фокусы. И зачем ты навязала мне Шарлотту...

В а р я. Нельзя же тебе одной ехать, душечка. В семнадцать лет!

А н я. Приезжаем в Париж, там холодно, снег. По-французски говорю я ужасно. Мама живет на пятом этаже, прихожу к ней, у нее какие-то французы, дамы, старый патер с книжкой, и накурено, неуютно. Мне вдруг стало жаль мамы, так жаль, я обняла ее голову, сжала руками и не могу выпустить. Мама потом все ласкалась, плакала...

В а р я (сквозь слезы). Не говори, не говори...

А н я. Дачу свою около Ментоны она уже продала, у нее ничего не осталось, ничего. У меня тоже не осталось ни копейки, едва доехали. И мама не понимает! Сядет на вокзале обедать, и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю. Шарлотта тоже. Яша тоже требует себе порцию, просто ужасно. Ведь у мамы лакей Яша, мы привезли его сюда...

В а р я. Видела подлеца.

А н я. Ну что, как? Заплатили проценты?

В а р я. Где там.

А н я. Боже мой, Боже мой...

В а р я. В августе будут продавать имение...

А н я. Боже мой...

Л о п а х и н (заглядывает в дверь и мычит). Ме-е-е... (Уходит.)

В а р я (сквозь слезы). Вот так бы и дала ему... (Грозит кулаком.)

А н я (обнимает Варю, тихо). Варя, он сделал предложение? (Варя отрицательно качает головой.) Ведь он же тебя любит... Отчего вы не объяснитесь, чего вы ждете?

В а р я. Я так думаю, ничего у нас не выйдет. У него дела много, ему не до меня... и внимания не обращает. Бог с ним совсем, тяжело мне его видеть... Все говорят о нашей свадьбе, все поздравляют, а на самом деле ничего нет, все как сон... (Другим тоном.) У тебя брошка вроде как пчелка.

А н я (печально). Это мама купила. (Идет в свою комнату, говорит весело, по-детски.) А в Париже я на воздушном шаре летала!

В а р я. Душечка моя приехала! Красавица приехала!

Дуняша уже вернулась с кофейником и варит кофе.

(Стоит около двери.) Хожу я, душечка, цельный день по хозяйству и все мечтаю. Выдать бы тебя за богатого человека, и я бы тогда была покойной, пошла бы себе в пустынь, потом в Киев... в Москву и так бы все ходила по святым местам... Ходила бы и ходила. Благолепие!..

А н я. Птицы поют в саду. Который теперь час?

В а р я. Должно, третий. Тебе пора спать, душечка. (Входя в комнату к Ане.) Благолепие!

Входит Яша с пледом, дорожной сумочкой.

Я ш а (идет через сцену, деликатно). Тут можно пройти-с?

Д у н я ш а. И не узнаешь вас, Яша. Каковы вы стали за границей.

Я ш а. Гм... А вы кто?

Д у н я ш а. Когда вы уезжали отсюда, я была этакой... (Показывает от пола.) Дуняша, Федора Козоедова дочь. Вы не помните!

Я ш а. Гм... Огурчик! (Оглядывается и обнимает ее; она вскрикивает и роняет блюдечко.)

Яша быстро уходит.

Д у н я ш а (сквозь слезы). Блюдечко разбила...

В а р я. Это к добру.

А н я (выйдя из своей комнаты). Надо бы маму предупредить: Петя здесь.

В а р я. Я приказала его не будить.

А н я (задумчиво). Шесть лет тому назад умер отец, через месяц утонул в реке брат Гриша, хорошенький семилетний мальчик. Мама не перенесла, ушла, ушла без оглядки... (Вздрагивает.) Как я ее понимаю, если бы она знала!

А Петя Трофимов был учителем Гриши, он может напомнить...

Входит Фирс, он в пиджаке и белом жилете.

Ф и р с (идет к кофейнику, озабоченно). Барыня здесь будут кушать... (Надевает белые перчатки.) Готов кофий? (Строго, Дуняше.) Ты! А сливки?

Д у н я ш а. Ах, боже мой... (Быстро уходит.)

Ф и р с (хлопочет около кофейника). Эх ты, недотепа... (Бормочет про себя.) Приехали из Парижа... И барин когда-то ездил в Париж... на лошадях... (Смеется.)

В а р я. Фирс, ты о чем?

Ф и р с. Чего изволите? (Радостно.) Барыня моя приехала! Дождался! Теперь хоть и помереть... (Плачет от радости.)

Входят Любовь Андреевна, Гаев и Симеонов-Пищик; Симеонов-Пищик в поддевке из тонкого сукна и шароварах. Гаев, входя, руками и туловищем делает движение, как будто играет на бильярде.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Как это? Дай-ка вспомнить... Желтого в угол! Дуплет в середину!

Г а е в. Режу в угол! Когда-то мы с тобой, сестра, спали вот в этой самой комнате, а теперь мне уже пятьдесят один год, как это ни странно...

Л о п а х и н. Да, время идет.

Г а е в. Кого?

Л о п а х и н. Время, говорю, идет.

Я желаю побеспокоить вас, Авдотья Федоровна, на пару слов.

Д у н я ш а. Говорите.

Е п и х о д о в. Мне бы желательно с вами наедине... (Вздыхает.)

Д у н я ш а (смущенно). Хорошо... только сначала принесите мне мою тальмочку... Она около шкапа... Тут немножко сыро...

Е п и х о д о в. Хорошо-с... принесу-с... Теперь я знаю, что мне делать с моим револьвером... (Берет гитару и уходит наигрывая.)

Я ш а. Двадцать два несчастья! Глупый человек, между нами говоря. (Зевает.)

Д у н я ш а. Не дай бог, застрелится.

Я стала тревожная, все беспокоюсь. Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего боюсь... Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами.

Я ш а (целует ее). Огурчик! Конечно, каждая девушка должна себя помнить, и я больше всего не люблю, ежели девушка дурного поведения.

Д у н я ш а. Я страстно полюбила вас, вы образованный, можете обо всем рассуждать.

Пауза.

Я ш а (зевает). Да-с... По-моему, так: ежели девушка кого любит, то она, значит, безнравственная.

Приятно выкурить сигару на чистом воздухе... (Прислушивается.) Сюда идут... Это господа...

Дуняша порывисто обнимает его.

Идите домой, будто ходили на реку купаться, идите этой дорожкой, а то встретятся и подумают про меня, будто я с вами на свидании. Терпеть этого не могу.

Д у н я ш а (тихо кашляет). У меня от сигары голова разболелась... (Уходит.)

Яша остается, сидит возле часовни. Входят Любовь Андреевна, Гаев и Лопахин.

Л о п а х и н. Надо окончательно решить,- время не ждет. Вопрос ведь совсем пустой. Согласны вы отдать землю под дачи или нет? Ответьте одно слово: да или нет? Только одно слово!

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Кто это здесь курит отвратительные сигары... (Садится.)

Г а е в. Вот железную дорогу построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в город и позавтракали... желтого в середину! Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию...

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Успеешь.

Л о п а х и н. Только одно слово! (Умоляюще.) Дайте же мне ответ!

Г а е в (зевая). Кого?

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. (глядит в свое портмоне). Вчера было много денег, а сегодня совсем мало. Бедная моя Варя из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох, а я трачу как-то бессмысленно. (Уронила портмоне, рассыпала золотые.) Ну, посыпались... (Ей досадно.)

Я ш а. Позвольте, я сейчас подберу. (Собирает монеты.)

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Будьте добры, Яша. И зачем я поехала завтракать... Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом... Зачем так много пить, Леня? Зачем так много есть? Зачем так много говорить? Сегодня в ресторане ты говорил опять много и все некстати. О семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах!

Л о п а х и н. Да.

Г а е в (машет рукой). Я неисправим, это очевидно... (Раздраженно, Яше.) Что такое, постоянно вертишься перед глазами...

Я ш а (смеется). Я не мог без смеха вашего голоса слышать.

Г а е в (сестре). Или я, или он...

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Уходите, Яша, ступайте...

Я ш а (отдает Любови Андреевне кошелек). Сейчас уйду. (Едва удерживается от смеха.) Сию минуту... (Уходит.)

Л о п а х и н. Ваше имение собирается купить богач Дериганов. На торги, говорят, приедет сам лично.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. А вы откуда слышали?

Л о п а х и н. В городе говорят.

Г а е в. Ярославская тетушка обещала прислать, а когда и сколько пришлет, неизвестно...

Л о п а х и н. Сколько она пришлет? Тысяч сто? Двести?

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Ну... Тысяч десять-пятнадцать, и на том спасибо.

Л о п а х и н. Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал. Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Что же нам делать? Научите, что?

Л о п а х и н. Я вас каждый день учу. Каждый день я говорю все одно и то же. И вишневый сад, и землю необходимо отдать в аренду под дачи, сделать это теперь же, поскорее,- аукцион на носу! Поймите! Раз окончательно решите, чтобы были дачи, так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Дачи и дачники - это так пошло, простите.

Г а е в. Совершенно с тобой согласен.

Л о п а х и н. Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили! (Гаеву.) Баба вы!

Г а е в. Кого?

Л о п а х и н. Баба! (Хочет уйти.)

Л ю б о в ь А н д р е е в н а (испуганно). Нет, не уходите, останьтесь, голубчик. Прошу вас. Может быть, надумаем что-нибудь!

Л о п а х и н. О чем тут думать!

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Не уходите, прошу вас. С вами все-таки веселее.

Я все жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом.

Г а е в (в глубоком раздумье). Дуплет в угол. Круазе в середину...

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Уж очень много мы грешили...

Л о п а х и н. Какие у вас грехи...

Г а е в (кладет в рот леденец). Говорят, что я все свое состояние проел на леденцах... (Смеется.)

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. О, мои грехи... Я всегда сорила деньгами без удержу, как сумасшедшая, и вышла замуж за человека, который делал одни только долги. Муж мой умер от шампанского,- он страшно пил,- и, на несчастье, я полюбила другого, сошлась, и как раз в это время,- это было первое наказание, удар прямо в голову,- вот тут на реке... утонул мой мальчик, и я уехала за границу, совсем уехала, чтобы никогда не возвращаться, не видеть этой реки... Я закрыла глаза, бежала, себя не помня, а он за мной... безжалостно, грубо. Купила я дачу возле Ментоны, так как он заболел там, и три года я не знала отдыха ни днем, ни ночью; больной измучил меня, душа моя высохла. А в прошлом году, когда дачу продали за долги, я уехала в Париж, и там он обобрал меня, бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться... Так глупо, так стыдно... И потянуло вдруг в Россию, на родину, к девочке моей... (Утирает слезы.) Господи, Господи, будь милостив, прости мне грехи мои! Не наказывай меня больше! (Достает из кармана телеграмму.) Получила сегодня из Парижа... Просит прощения, умоляет вернуться... (Рвет телеграмму.) Словно где-то музыка. (Прислушивается.)

Г а е в. Это наш знаменитый еврейский оркестр. Помнишь, четыре скрипки, флейта и контрабас.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Он еще существует? Его бы к нам зазвать как-нибудь, устроить вечерок.

Л о п а х и н (прислушиваясь). Не слыхать... (Тихо напевает.) «И за деньги русака немцы офранцузят». (Смеется.) Какую я вчера пьесу смотрел в театре, очень смешно.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. И, наверное, ничего нет смешного. Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного.

Л о п а х и н. Это правда. Надо прямо говорить, жизнь у нас дурацкая...

Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна, и все палкой. В сущности, и я такой же болван и идиот. Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Жениться вам нужно, мой друг.

Л о п а х и н. Да... Это правда.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. На нашей бы Варе. Она хорошая девушка.

Л о п а х и н. Да.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Она у меня из простых, работает целый день, а главное, вас любит. Да и вам-то давно нравится.

Л о п а х и н. Что же? Я не прочь... Она хорошая девушка.

Пауза.

Г а е в. Мне предлагают место в банке. Шесть тысяч в год... Слыхала?

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Где тебе! Сиди уж...

Фирс входит; он принес пальто.

Ф и р с (Гаеву). Извольте, сударь, надеть, а то сыро.

Г а е в (надевает пальто). Надоел ты, брат.

Ф и р с. Нечего там... Утром уехали, не сказавшись. (Оглядывает его.)

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Как ты постарел, Фирс!

Ф и р с. Чего изволите?

Л о п а х и н. Говорят, ты постарел очень!

Ф и р с (не расслышав). А еще бы. Мужики при господах, господа при мужиках, а теперь все враздробь, не поймешь ничего.

Г а е в. Помолчи, Фирс. Завтра мне нужно в город. Обещали познакомить с одним генералом, который может дать под вексель.

Л о п а х и н. Ничего у вас не выйдет. И не заплатите вы процентов, будьте покойны.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Это он бредит. Никаких генералов нет.

Входят Трофимов, Аня и Варя.

Г а е в. А вот и наши идут.

А н я. Мама сидит.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а (нежно). Иди, иди... Родные мои... (Обнимая Аню и Варю.) Если бы вы обе знали, как я вас люблю. Садитесь рядом, вот так.

Все усаживаются.

Л о п а х и н. Наш вечный студент все с барышнями ходит.

Т р о ф и м о в. Не ваше дело.

Л о п а х и н. Ему пятьдесят лет скоро, а он все еще студент.

Т р о ф и м о в. Оставьте ваши дурацкие шутки.

Л о п а х и н. Что же ты, чудак, сердишься?

Т р о ф и м о в. А ты не приставай.

Л о п а х и н (смеется). Позвольте вас спросить, как вы обо мне понимаете?

Т р о ф и м о в. Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен.

Все смеются.

В а р я. Вы, Петя, расскажите лучше о планетах.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Нет, давайте продолжим вчерашний разговор.

Т р о ф и м о в. О чем это?

Т р о ф и м о в. Мы вчера говорили долго, но ни к чему не пришли. В гордом человеке, в вашем смысле, есть что-то мистическое. Быть может, вы и правы по-своему, но если рассуждать попросту, без затей, то какая там гордость, есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать.

Г а е в. Все равно умрешь.

Т р о ф и м о в. Кто знает? И что значит - умрешь? Быть может, у человека сто чувств и со смертью погибают только пять, известных нам, а остальные девяносто пять остаются живы.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Какой вы умный, Петя!..

Л о п а х и н (иронически). Страсть!

Т р о ф и м о в. Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят «ты», с мужиками обращаются, как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота... И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим. Укажите мне, где у нас ясли, о которых говорят так много и часто, где читальни? О них только в романах пишут, на деле же их нет совсем. Есть только грязь, пошлость, азиатчина... Я боюсь и не люблю очень серьезных физиономий, боюсь серьезных разговоров. Лучше помолчим!

Л о п а х и н. Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: «Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами...»

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Вам понадобились великаны... Они только в сказках хороши, а так они пугают.

В глубине сцены проходит Епиходов и играет на гитаре.

(Задумчиво.) Епиходов идет...

А н я (задумчиво). Епиходов идет...

Г а е в. Солнце село, господа.

Т р о ф и м о в. Да.

Г а е в (негромко, как бы декламируя). О природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь...

В а р я (умоляюще). Дядечка!

А н я. Дядя, ты опять!

Т р о ф и м о в. Вы лучше желтого в середину дуплетом.

Г а е в. Я молчу, молчу.

Все сидят, задумались. Тишина. Слышно только, как тихо бормочет Фирс. Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Это что?

Л о п а х и н. Не знаю. Где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень далеко.

Г а е в. А может быть, птица какая-нибудь... вроде цапли.

Т р о ф и м о в. Или филин...

Л ю б о в ь А н д р е е в н а (вздрагивает). Неприятно почему-то.

Пауза.

Ф и р с. Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь.

Г а е в. Перед каким несчастьем?

Ф и р с. Перед волей.

Пауза.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Знаете, друзья, пойдемте, уже вечереет. (Ане.) У тебя на глазах слезы... Что ты, девочка? (Обнимает ее.)

А н я. Это так, мама. Ничего.

Т р о ф и м о в. Кто-то идет.

Показывается прохожий в белой потасканной фуражке, в пальто; он слегка пьян.

П р о х о ж и й. Позвольте вас спросить, могу ли я пройти здесь прямо на станцию?

Г а е в. Можете. Идите по этой дороге.

П р о х о ж и й. Чувствительно вам благодарен. (Кашлянув.) Погода превосходная... (Декламирует.) Брат мой, страдающий брат... выдь на Волгу: чей стон... (Варе.) Мадемуазель, позвольте голодному россиянину копеек тридцать...

Варя испугалась, вскрикивает.

Л о п а х и н (сердито). Всякому безобразию есть свое приличие!

Л ю б о в ь А н д р е е в н а (оторопев). Возьмите... вот вам... (Ищет в портмоне.) Серебра нет... Все равно, вот вам золотой...

П р о х о ж и й. Чувствительно вам благодарен! (Уходит.)

В а р я (испуганная). Я уйду... я уйду... Ах, мамочка, дома людям есть нечего, а вы ему отдали золотой.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Что же со мной, глупой, делать! Я тебе дома отдам все, что у меня есть. Ермолай Алексеич, дадите мне еще взаймы!..

Л о п а х и н. Слушаю.

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Пойдемте, господа, пора. А тут, Варя, мы тебя совсем просватали, поздравляю.

В а р я (сквозь слезы). Этим, мама, шутить нельзя.

Л о п а х и н. Охмелия, иди в монастырь...

Г а е в. А у меня дрожат руки: давно не играл на бильярде.

Л о п а х и н. Охмелия, о нимфа, помяни меня в твоих молитвах!

Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Идемте, господа. Скоро ужинать.

В а р я. Напугал он меня. Сердце так и стучит.

Л о п а х и н. Напоминаю вам, господа: двадцать второго августа будет продаваться вишневый сад. Думайте об этом!.. Думайте!..

Уходят все, кроме Трофимова и Ани.

А н я (смеясь). Спасибо прохожему, напугал Варю, теперь мы одни.

Т р о ф и м о в. Варя боится, а вдруг мы полюбим друг друга, и целые дни не отходит от нас. Она своей узкой головой не может понять, что мы выше любви. Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья!

А н я (всплескивая руками). Как хорошо вы говорите!

Сегодня здесь дивно!

Т р о ф и м о в. Да, погода удивительная.

А н я. Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад.

Т р о ф и м о в. Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест.

Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов... Владеть живыми душами - ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя, уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней... Мы отстали по крайней мере лет на двести, и у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом. Поймите это, Аня.

А н я. Дом, в котором мы живем, давно уже не наш дом, и я уйду, даю вам слово.

Т р о ф и м о в. Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны как ветер.

А н я (в восторге). Как хорошо вы сказали!

Т р о ф и м о в. Верьте мне, Аня, верьте! Мне еще нет тридцати, я молод, я еще студент, но я уже столько вынес! Как зима, так я голоден, болен, встревожен, беден, как нищий, и - куда только судьба не гоняла меня, где я только не был! И все же душа моя всегда, во всякую минуту, и днем и ночью, была полна неизъяснимых предчувствий. Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его...

А н я (задумчиво). Восходит луна.

Слышно, как Епиходов играет на гитаре все ту же грустную песню. Восходит луна. Где-то около тополей Варя ищет Аню и зовет: «Аня! Где ты?»

Т р о ф и м о в. Да, восходит луна.

Вот оно, счастье, вот оно идет, подходит все ближе и ближе, я уже слышу его шаги. И если мы не увидим, не узнaем его, то что за беда? Его увидят другие!

Опять эта Варя! (Сердито.) Возмутительно!

А н я. Что ж? Пойдемте к реке. Там хорошо.

Действующие лица: Любовь Андреевна Раневская, помещица; Аня, ее дочь, 17 лет; Варя, ее приемная дочь, 24 лет; Леонид Андреевич Гаев, брат Раневской; Ермолай Алексеевич Лопахин, купец; Петр Сергеевич Трофимов, студент; Борис Борисович Симеонов-Пищик, помещик; Шарлотта Ивановна, гувернантка; Семен Пантелеевич Епиходов, конторщик; Дуняша, горничная; Фирс, лакей, старик 87 лет; Яша, молодой лакей. Действие происходит в имении Раневской.

План пересказа

1. Раневская с дочерью возвращается из Парижа в свое имение.
2. Лопахин предлагает план спасения имения, выставленного на торги.
3. Гаев и Раневская надеются спасти его другим образом, но у них нет денег.
4. Раневская рассказывает о своей жизни.
5. Во время торгов Раневская устраивает праздник.
6. Известие о покупке Лопахиным вишневого сада ошеломляет всех.
7. Прощание с вишневым садом.

Пересказ

Действие 1

Май, цветут вишневые деревья. В комнате, которая до сих пор называется детской, горничная Дуняша, Лопахин и Епиходов. Они говорят о том, что скоро должны приехать из Парижа хозяйка Любовь Андреевна Раневская и ее дочь Анна. Лопахин: «Любовь Андреевна прожила за границей пять лет, не знаю, какая она теперь стала... Хороший она человек. Легкий, простой человек. Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати, отец мой, покойный - он тогда здесь на деревне в лавке торговал - ударил меня по лицу кулаком, кровь пошла из носу... Любовь Андреевна, еще молоденькая, подвела меня к рукомойнику, вот в этой самой комнате. «Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет...» Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, желтых башмаках. Со свиным рылом в калашный ряд... Только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком...»

Лопахину не нравится, что Дуняша ведет себя как барышня. Епиходов постоянно что-нибудь роняет, натыкается на стулья: «Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье. И я не ропщу, привык и даже улыбаюсь». Вскоре слышатся голоса приехавших, и все идут встречать хозяйку.

Появляются Любовь Андреевна, Гаев, Аня, Шарлотта, Варя, Лопахин, Епиходов и Дуняша. Любовь Андреевна радуется возвращению домой: «Детская, милая моя, прекрасная комната...»

Уходят все, кроме Ани и Дуняши. Горничная начинает рассказывать, что Епиходов сделал ей предложение, но Аня не слушает ее. Приходит Варя: «Душечка моя приехала! Красавица приехала!» Аня: «Приезжаем в Париж, там холодно, снег. По-французски говорю я ужасно. Мама живет на пятом этаже, прихожу к ней, у нее какие-то французы, дамы, старый патер с книжкой, и накурено, неуютно. Мне вдруг стало жаль мамы, так жаль, я обняла ее голову, сжала руками и не могу выпустить. Мама потом все Ласкалась, плакала... Дачу свою около Ментоны она уже продала, у нее ничего не осталось, ничего. У меня тоже не осталось ни копейки, едва доехали. И мама не понимает! Сядем на вокзале обедать, и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю...» Варя рассказывает, что имение и вишневый сад продадут за долги, потому что у них совсем не осталось денег. Аня спрашивает, не сделал ли еще Лопахин предложение Варе. Варя: «Я так думаю, ничего у нас не выйдет. У него дела много, ему не до меня... и внимания не обращает. Все говорят о нашей свадьбе, все поздравляют, а на самом деле ничего нет, все как сон...»

Они вспоминают, как шесть лет назад умер отец и утонул в реке маленький братик Гриша. Оказывается, что в имение приехал его бывший учитель Петя Трофимов. Сестры боятся, что он может напомнить Любови Андреевне про смерть мальчика.

Входят Фирс, Любовь Андреевна, Гаев, Лопахин и Симеонов-Пищик. Лопахин пытается завести разговор насчет вишневого сада, но Любовь Андреевна его не слушает, она слишком возбуждена своим возвращением домой. Лопахин говорит, что уже назначены торги, но имение можно еще спасти. Для этого надо только разбить его на участки под дачи. Так как место красивое, то эти участки быстро арендуют, и хозяева смогут заплатить долги за имение. Правда, для дач надо будет срубить вишневый сад. Ни Раевская, ни Гаев ничего не желают слушать про вырубку сада: «Какая чепуха!» Варя подает матери две телеграммы из Парижа, но та рвет их, не читая. Гаев произносит патетическую речь книжному шкафу: «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания». Всем неловко за него.

Входит Петя Трофимов. Раневская сначала не узнает его, но, вспомнив, что он бывший учитель ее сына, начинает плакать. Раневская: «Что же, Петя? Отчего вы так подурнели? Отчего постарели?» Трофимов: «Меня в вагоне одна баба назвала так: облезлый барин». Раневская: «Вы были тогда совсем мальчиком, милым студентиком, а теперь волосы негустые, очки. Неужели вы все еще студент?» Трофимов: «Должно быть, я буду вечным студентом».

Варя сообщает Яше, что к нему пришла мать из деревни, хочет повидаться, но он отвечает: «Очень нужно. Могла бы и завтра прийти». Все уходят, остаются только Гаев и Варя. Гаев говорит о своей сестре: «Вышла за недворянина и вела себя нельзя сказать чтобы очень добродетельно. Она хорошая, добрая, славная, я ее очень люблю, но, как там ни придумывай смягчающие обстоятельства, все же, надо сознаться, она порочна. Это чувствуется в ее малейшем движении». Гаев собирается взять в банке заем, предполагает, что ярославская бабушка и Лопахин могут дать денег взаймы, тогда имение не будет продано с аукциона. Аня верит ему.

Действие 2

Вечер. Двор около усадьбы. На скамье сидят Шарлотта, Дуняша, Яша и Епиходов. Шарлотта рассказывает: «У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления. А я прыгала salto mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить. Я выросла, потом пошла в гувернантки. А откуда я и кто я - не знаю...» Шарлотта уходит.

Епиходов играет на гитаре. Он говорит, что у него есть револьвер, но он еще не знает, хочет ли он застрелиться или хочет жить. Он хочет поговорить с Дуняшей наедине. Но та отсылает его, остается с Яшей и говорит: «Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего боюсь... Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами... Я страстно полюбила вас, вы образованный, можете обо всем рассуждать». Яша (зевает): «Да-с... По-моему, так: ежели девушка кого любит, то она, значит, безнравственная». Дуняша уходит.

Приходят Любовь Андреевна, Гаев и Лопахин. Лопахин опять предлагает Раевской отдать имение под дачи. Но она по-прежнему не слушает его. Сегодня утром они ездили завтракать в ресторан и потратили почти все деньги. Но ей кажется, что имение можно спасти, Гаев ей обещает то же самое. Лопахин обзывает его бабой и хочет уйти. Лопахин: «Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал. Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете». Раневская просит его остаться и помочь что-нибудь придумать. Лопахин понимает, что от них не добьешься толку.

Любовь Андреевна вспоминает свою жизнь: «Я всегда сорила деньгами без удержу, как сумасшедшая, и вышла замуж за человека, который делал одни только долги. Муж мой умер от шампанского,- он страшно пил, - и, на несчастье, я полюбила другого, сошлась, и как раз в это время, - это было первое наказание, удар прямо в голову, - вот тут на реке... утонул мой мальчик, и я уехала за границу, чтобы не видеть этой реки... Я закрыла глаза, бежала, себя не помня, а он за мной... безжалостно, грубо. Купила я дачу возле Ментоны, так как он заболел там, и три года я не знала отдыха ни днем, ни ночью; больной измучил меня, душа моя высохла. А в прошлом году, когда дачу продали за долги, я уехала в Париж, и там он обобрал меня, бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться... Так глупо, так стыдно... И потянуло вдруг в Россию, на родину, к девочке моей... (Утирает слезы.) Господи, будь милостив, прости мне грехи мои! (Достает из кармана телеграмму.) Получила сегодня из Парижа... Просит прощения, умоляет вернуться... (Рвет телеграмму.)

Входят Трофимов, Варя и Аня. Лопахин подтрунивает над Трофимовым: «Ему пятьдесят лет скоро, а он все еще студент». Трофимов сердится: «Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен». Все смеются. Трофимов заводит разговор о высоких материях: «Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно... Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота...» Лопахин: «Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: «Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами...» Гаев пытается что-то сказать, но его останавливают. Тишина. Вдруг раздается звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Фирс: «Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь». Гаев: «Перед каким несчастьем?» Фирс: «Перед волей».

К ним подходит подвыпивший прохожий, просит дать ему немного денег. Раневская дает ему золотой. Варя не может поверить собственным глазам. Она корит мать за излишнюю расточительность, ведь людям в доме есть нечего, а та раздает милостыню. Уходят все, кроме Трофимова и Ани. Трофимов: «Варя боится, а вдруг мы полюбим друг друга, и целые дни не отходит от нас. Она своей узкой головой не может понять, что мы выше любви. Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали!

Вперед! Не отставай, друзья!» Аня (всплескивая руками): «Как хорошо вы говорите!» Аня: «Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде». Трофимов: «Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна... Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов... Владеть живыми душами - ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя, уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет... Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом. Поймите это, Аня». Аня восхищена словами Пети. Вдалеке слышится голос Вари, зовущей сестру. Петя и Аня убегают от нее к реке.

Действие 3

Гостиная в имении. Слышно, как в передней играет оркестр. Вечер. В зале танцуют. Варя горько говорит: «Вот, наняли музыкантов, а чем платить?» Любовь Андреевна тоже понимает: «И музыканты пришли некстати, и бал мы затеяли некстати...» Гаев в городе, на торгах, и она беспокоится, что его долго нет. Судьба имения неизвестна.

Раневская заговаривает с Варей о Лопахине. Она не может понять, почему они никак не объяснятся друг с другом. Варя отвечает, что она сама не может сделать предложение Лопахину. Варя уходит. Раневская просит Петю успокоить ее. Ей очень тревожно, ведь в этот момент решается ее судьба. Трофимов отвечает, что с имением «давно уже покончено, заросла дорожка... Не надо обманывать себя, надо хоть раз в жизни взглянуть правде прямо в глаза». Любовь Андреевна: «Какой правде? Вы видите, где правда и где неправда, а я точно потеряла зрение, ничего не вижу. Вы смело решаете все важные вопросы, но скажите, голубчик, не потому ли это, что вы молоды, что вы не успели перестрадать ни одного вашего вопроса? Вы смело смотрите вперед, и не потому ли, что не видите и не ждете ничего страшного, так как жизнь еще скрыта от ваших молодых глаз? Вы смелее, честнее, глубже нас, но вдумайтесь, будьте великодушны... пощадите меня. Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишневого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то продавайте и меня вместе с садом... (Обнимает Трофимова, целует его в лоб.) Ведь мой сын утонул здесь... (Плачет.) Пожалейте меня, хороший, добрый человек». Петя вместо этого протягивает ей телеграмму. Любовь Андреевна на этот раз не рвет ее, задумывается, не поехать ли в Париж, ведь «этот дикий человек» опять заболел... Раневская признается: «Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу». Петя пытается внушить Раневской, что этот человек обобрал ее, что он негодяй, ничтожество. Петя не понимает, что говорит бестактно. Раневская парирует: «Надо быть мужчиной, в ваши годы надо понимать тех, кто любит. И надо самому любить... надо влюбляться! (Сердито.) Да, да! И у вас нет чистоты, а вы просто чистюлька, смешной чудак, урод... Вы не выше любви, а просто вы недотепа. В ваши годы не иметь любовницы!.» Петя в ужасе от этих слов убегает: «Между нами все кончено!» Любовь Андреевна кричит вслед: «Петя, погодите! Смешной человек, я пошутила!»

Яша и Фирс смотрят на танцующих. Старый Фирс выглядит больным, ему тяжело стоять. Решается и его судьба: если имение продадут, ему некуда деться. «Куда прикажете, туда и пойду», - говорит он Раневской. Яше безразличны переживания хозяев. Его заботит одно: чтобы хозяйка опять взяла его в Париж: «Вы сами видите, страна необразованная, народ безнравственный, притом скука, на кухне кормят безобразно... Возьмите меня с собой, будьте так добры!»

В зале продолжается веселье: Шарлотта показывает фокусы, Дуняша кокетничает. Варя, раздраженная неуместным праздником, придирается к Епиходову, гонит его прочь из дому, замахивается палкой и случайно попадает по голове только что приехавшему Лопахину. Окружающим не терпится узнать результаты торгов. Любовь Андреевна торопит Лопахина и Гаева: «Говорите же!» Лопахин сконфужен, Гаев выглядит расстроенным. Любовь Андреевна: «Продан вишневый сад?» Лопахин: «Продан». Любовь Андреевна: «Кто купил?» Лопахин: «Я купил». Любовь Андреевна угнетена. Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол и уходит.

Лопахина наконец прорвало, он рассказывает о торгах, радуется, хохочет: «Вишневый сад теперь мой! Мой! Скажите мне, что я пьян, не в своем уме, что все это мне представляется... (Топочет ногами.) Не смейтесь надо мной!.. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю,
это только мерещится мне... (Поднимает ключи.) Бросила ключи, хочет показать, что она уж не хозяйка здесь... Эй, музыканты, играйте! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... Музыка, играй!»

Любовь Андреевна опустилась на стул и горько плачет. Лопахин утешает ее: «Отчего же вы меня не послушали? Бедная моя, хорошая, не вернешь теперь. (Со слезами.) О, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастная жизнь...»

Раневская остается одна, «сжалась вся и горько плачет». Входят Аня и Петя. Аня бросается обнимать и успокаивать мать: «Не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа... Мы насадим новый сад, роскошнее этого... и ты улыбнешься, мама! Пойдем, милая! Пойдем!..»

Действие 4

Октябрь. Декорация первого акта. Нет ни занавесей на окнах, ни картин, осталось немного мебели, которая сложена в один угол, точно для продажи. Чувствуется пустота. Входят Раневская и Гаев; она бледна, лицо ее дрожит, она не может говорить. Лопахин предлагает шампанского на прощанье, но никто не откликается. Тогда шампанское достается Яше, он не отказывается выпить, да еще и критикует: «шампанское не настоящее». Яша смеется от удовольствия: его берут в Париж. До отъезда остается двадцать минут.

Входит Трофимов, ищет свои калоши. Лопахин говорит ему, что тоже уезжает: «Я все болтался с вами, замучился без дела. Не могу без работы..» Трофимов собирается в Москву. Лопахин подтрунивает: «Что ж, профессора не читают лекций, небось все ждут, когда приедешь!.. Сколько лет, как ты в университете учишься?» Трофимов вяло отмахивается. Говорит: «Знаешь, мы, пожалуй, не увидимся больше... Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа...» Лопахин растроган, предлагает ему денег на дорогу, но Петя отказывается: «Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!» Лопахин: «Дойдешь?» Трофимов: «Дойду... Дойду или укажу другим путь, как дойти».

Слышно, как вдали стучат топором по дереву. Лопахин прощается с Петей: «Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего... Леонид Андреич, говорят, принял место, будет в банке, шесть тысяч в год... Только ведь не усидит, ленив очень...»

Входит Аня, передает просьбу матери, чтобы не рубили сада до ее отъезда. Лопахин идет распорядиться. Сначала Аня, потом Варя спрашивают, отправили ли Фирса в больницу. Яша отвечает, что «утром говорил...», то есть он переложил это дело на других. К Яше приходит проститься его мать. Яша недоволен: «Выводят только из терпения». Дуняша плачет: «Вы уезжаете, меня покидаете...» Яша пьет шампанское: «Здесь не по мне, не могу жить... ничего не поделаешь. Насмотрелся на невежество - будет с меня. Ведите себя прилично, тогда не будете плакать».

Входят Гаев и Раневская. Любовь Андреевна: «Прощай, милый дом, старый дедушка. Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают...» Аня не разделяет грусти матери, она довольна: «Начинается новая жизнь!.. Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать...» Показывается запыхавшийся Пищик. Он рассказывает, что в его имении нашли белую глину. Теперь англичане взяли у него имение в аренду и заплатили много денег.

Раневская говорит, что у нее две заботы - это больной Фирс и Варя. Она слышит, что старика отправили в больницу, и успокаивается. Любовь Андреевна заговаривает с Лопахиным о Варе: «Я мечтала выдать ее за вас...» Лопахин готов сделать предложение. Раневская зовет Варю и оставляет их наедине. Варя делает вид, будто ищет что-то. Лопахин все никак не может начать разговор. Вдруг его кто-то зовет, и он быстро уходит, точно ждал этого зова. Варя, сидя на полу, тихо рыдает.

Последние приготовления перед отъездом. Раневская и Гаев прощаются с домом. Аня: «Прощай, старая жизнь!» Петя подхватывает: «Здравствуй, новая жизнь!» Все, кроме Гаева и Раневской, выходят. «Они точно ждали этого, бросаются на шею друг другу и рыдают сдержанно, тихо, боясь, чтобы их не услышали». Любовь Андреевна: «О мой милый, мой нежный прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай!..»

Сцена пуста. Слышно, как на ключ запирают все двери, как отъезжают экипажи. Среди тишины раздается глухой стук по дереву, звучащий одиноко и грустно. Слышатся шаги, показывается Фирс: «Заперто. Уехали... Про меня забыли... Ничего... я тут посижу... Жизнь-то прошла, словно и не жил. Я полежу... Силушки-то у тебя нету, ничего не осталось, ничего... Эх ты... недотепа!..» Лежит неподвижно.

Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву.

92cc227532d17e56e07902b254dfad10

Вишневый сад в имении Любови Андреевны Раневской было нужно продать из-за задолженностей. Уже несколько лет проживали за границей Раневская со своей дочерью Аней лет семнадцати. За домом присматривал брат Любови Леонид Гаев и удочеренная когда-то Раневской Варя, девушка двадцати четырех лет. Денег у Любови уже почти не оставалось, жизнь не ладилась: скончался муж, погиб сын Гриша, любимый ею человек заболел, а после обворовал ее и бросил.

Брат с дочерью встретили прибывших Любовь и Анну, а дома уже ожидали гувернантка

Дуняша и купец Ермолай Лопахин, как он выразился, разбогатевший, но оставшийся все тем же мужиком. Пришел и служащий Епиходов, имеющий особенность постоянно находить себе неприятности.

Подъехали экипажи, дом заполнился людьми, каждый из которых с увлечением рассказывает о чем-то своём. Заговорив о продаже имения, Ермолай Алексеевич предложил сдавать участки земли в аренду. Но Любовь не хочет слушать о вырубке своего любимого сада. Лопахин, любя Раневскую, желает остаться, но вынужден уйти. Прибывший Петр Трофимов, когда-то бывший Гришиным учителем, изменился до неузнаваемости.

Все ушли, остаются Варя и Гаев, который начинает обвинять свою сестру в том, что она не нашла мужа дворянина, Аня, слышавшая разговор, недовольна словами. Гаев начинает планировать, как он достанет деньги, утверждая, что не допустит продажи сада.

Позавтракав в городе, Лопахин с Любовью и Леонидом, останавливаются у часовни, у которой недавно Епиходов признавался в любви Дуняше, та, впрочем, отдала свое предпочтение лакею Яше. Лопахин так и не убеждает их согласиться на аренду.

Приходят Аня, Варя и Петя. Заходит речь о гордости, Трофимов не видит в ней смысла, он недоволен тем, как общаются знатные люди с рабочим классом. Свое мнение стремится высказать сначала Лопахин, потом Раневская, но никто из них не слушает других, поэтому в какой-то момент наступает тишина.

Наедине остаются Аня и Трофимов, радующиеся отсутствием рядом Вики. Трофимов убеждает Аню в том, что ценность свободы превосходствует над любовью, а получить счастье в настоящем, можно только искупив трудом прошлое.

Наступает время аукциона. В этот же день, невпопад, в усадьбе устраивают бал. Взволнованная Раневская ждет Леонида, но присланных теткой денег не хватило, на выкуп имения.

Трофимов успокаивает плачущую Раневскую, считающую сад смыслом своей жизни. Любовь начинает думать о возможности вернуться к обманувшему ее мужчине. Петя судит влюбленность Раневской в воришку. Рассердившись, Любовь в отместку называет его смешным чудаком и подобными словами, утверждает о необходимость влюбляться. Но потом просит его прощения, и танцует вместе с ним.

Приходят радостный Лопахин и подавленный Гаев, который сразу же уходит. Покупателем имения оказывается Ермолай, который счастлив и желает срубить вишневый сад.

Раневская и Гаев стали несколько веселее после столь волнующей их продажи сада. Любовь намеревается жить в Париже на деньги, не пригодившиеся для торгов. Аня счастлива от мысли о начале новой жизни. Появляется Симеонов-Пищик и, удивляя этим всех, начинает раздавать долги.

Прошло время. Гаев стал работать в банке. Лопахин нанимает Шарлотту и Епиходова, Варя и Лопахин нравятся друг другу, но сделать шаг Ермолай не решается. Дом пустеет, в нем остался старый слуга Фирс, которого хотели отправить в больницу, но забыли. Вздохнув, расстроившись уезду Гаева в пальто, он остается неподвижно лежать. В наступившем спокойствии раздается треск, валимых топором деревьев.

Действие 1

Комната, которая до сих пор называется детской. Лопахин и Дуняша ждут, когда со станции приедут Раневская и все, кто поехал ее встречать. Лопахин вспоминает, как Раневская жалела его в детстве (Лопахин - сын крепостного Раневской). Лопахин упрекает Дуняшу за то, что та ведет себя как барышня. Появляется.Епиходов. Войдя, он роняет букет. Епиходов жалуется Лопахину, что с ним каждый день случается какое-нибудь несчастье. Епиходов уходит. Дуняша сообщает, что Епиходов сделал ей предложение. К дому подъезжают два экипажа. Появляются Раневская, Аня, Шарлотта, Варя, Гаев, Симеонов-Пищик. Раневская восторгается детской, говорит, что чувствует себя здесь ребенком. Оставшись наедине с Варей, Аня рассказывает ей о своей поездке в Париж: Аня интересуется, сделал ли Лопахин предложение Варе. Та отрицательно качает головой, говорит, что ничего у них не выйдет, сообщает сестре, что в августе будут продавать имение, а самой ей хотелось бы ходить по святым местам. Дуняша заигрывает с Яшей, тот старается казаться заграничным франтом. Появляются Раневская, Гаев и Симеонов-Пищик. Гаев руками и туловищем делает движения, как будто играет на бильярде (,). Раневская радуется, что Фирс еще жив, узнает обстановку: . Перед отъездом Лопахин напоминает хозяевам, что их имение продается за долги, и предлагает выход: разбить землю на дачные участки и отдавать их в аренду. Однако для этого понадобится вырубить старый вишневый сад Гаев и Раневская не понимают смысла проекта Лопахина, отказываются последовать его разумному совету под предлогом того, что их сад упоминается в. Варя приносит Раневской две телеграммы из Парижа, та рвет их, не прочитав Гаев произносит напыщенную речь, обращенную к шкапу: . Повисает неловкая пауза. Пищик принимает горсть пилюль, предназначенных Раневской. Он то пытается занять у хозяев 240 рублей, то засыпает, то просыпается, то бормочет, что его дочь Дашенька выиграет 200 тысяч по билету. Появляется Петя Трофимов - бывший учитель Гриши, сына Раневской, утонувшего несколько лет назад. Его называют и. Варя просит Яшу повидаться с матерью, которая со вчерашнего дня ждет его в людской. Яша: . Гаев заявляет, что есть много путей получить деньги, чтобы оплатить долги. . Тетка очень богата, но племянников она не любит: Раневская вышла замуж не за дворянина и вела себя не добродетельно. О себе Гаев говорит, что он - человек восьмидесятых годов, за убеждения ему досталось в жизни, но он знает мужиков и они его любят. Варя делится с сестрой своими проблемами: она ведет все хозяйство, старательно поддерживает порядок и на всем экономит. Уставшая с дороги Аня засыпает.
Действие 2

Поле, старая часовенка, старая скамья. Шарлотта рассказывает о себе: у нее нет паспорта, она не знает своего возраста, ее родители были циркачами, после смерти родителей одна немка выучила ее на гувернантку. Епиходов напевает романсы под гитару, рисуется перед Дуняшей. Та старается понравиться Яше. Входят Раневская, Гаев и Лопахин, который по-прежнему убеждает Раневскую отдать землю под дачи. Ни Раневская, ни Гаев не слышат его слов. Раневская жалеет о том, что тратит много и бессмысленно: ездит завтракать в дрянной ресторан, много ест и пьет, много дает на чай. Яша заявляет, что не может без смеха слышать голоса Гаева. Лопахин пытается докричаться до Раневской, напоминая о торгах. Однако брат и сестра утверждают, что. Сама Раневская чувствует себя неуютно (). Муж Раневской умер. Она сошлась с другим, уехала с ним за границу, три года ухаживала за предметом своей страсти, когда он заболел. В конце концов он бросил ее, обобрал и сошелся с другой. Раневская вернулась в Россию к дочери. В ответ на разумные предложения Лопахина она пытается склонить его к разговору о женитьбе на Варе. Появляется Фирс с пальто Гаева. Фирс считает освобождение крестьян несчастьем (). Входит Трофимов, который возобновляет с Гаевым и Раневской вчерашний разговор о: . Лопахин возражает ему, что сам он работает с утра до вечера. Он согласен, что на свете мало честных, порядочных людей (). Гаев напыщенно декламирует - монолог, обращенный к матери-природе. Его просят помолчать. Все собравшиеся постоянно произносят отрывочные фразы, никак не связанные между собой. Прохожий просит подаяние, и Раневская дает ему золотой. Варя в отчаянии пытается уйти. Раневская хочет ее удержать, сообщая, что просватала ее за Лопахина. Аня остается наедине с Трофимовым. Тот радостно уверяет ее, что они выше любви, зовет девушку вперед. . Петя призывает Аню бросить в колодец ключи от хозяйства и быть свободной, как ветер.
Действие 3
Бал в доме Раневской. Шарлотта показывает карточные фокусы. Пищик ищет, у кого бы занять денег. Раневская говорит, что бал затеяли некстати. Гаев уехал на торги, чтобы купить имение по доверенности тетки на ее имя. Раневская настойчиво требует от Вари выходить за Лопахина. Варя отвечает, что не может сама делать ему предложение, а он или молчит, или шутит, и все богатеет. Яша весело сообщает, что Епиходов сломал бильярдный кий. Раневская призывает Трофимова окончить учебу, делится с ним своими сомнениями относительно отъезда в Париж: любовник забрасывает ее телеграммами. Она уже забыла, что он обобрал ее, и не желает, чтобы ей об этом напоминали. В ответ на упреки Трофимова в непоследовательности она советует ему завести любовницу. Варя выгоняет Епиходова. Возвращается Гаев, плачет, жалуется, что ничего не ел весь день и сильно страдал. Выясняется, чяю имение продано и купил его Лопахин. Лопахин горд, что купил имение, Аня утешает плачущую Раневскую, убеждает, что впереди целая жизнь: .
Действие 4

Отъезжающие собирают вещи. Прощаясь с мужиками, Раневская отдает им свой кошелек. Лопахин собирается в Харьков (). Лопахин пытается дать Трофимову в долг, тот отказывается: Лопахин сообщает, что Гаев принял место служащего в банке, но сомневается, что тот долго задержится на новом месте. Раневская беспокоится, отправили ли больного Фирса в больницу, и устраивает Варе и Лопахину объяснение наедине. Варя сообщает Лопахину, что она нанялась в экономки. Лопахин так и не делает предложения. Прощаясь с Аней, Раневская говорит, что уезжает в Париж, где будет жить на деньги, присланные ярославской теткой. Аня планирует выдержать экзамен в гимназии, потом работать, помогать матери и читать вместе с ней книги. Щарлотта просит Лопахина подыскать ей новое место. Гаев: . Неожиданно появляется Пищик, который раздает присутствующим долги. Англичане обнаружили на его земле белую глину, и он сдал ям землю в аренду. Оставшись одни, Гаев и Раневская прощаются с домом и садом. Издалека их зовут Аня и Трофимов. Хозяева уезжают, запирают двери на ключ. Появляется Фирс, которого забыли в доме. Он болен.